Депрессия могла возникнуть как подспорье иммунной системе: в период болезни она преображает наше действие таким образом, чтобы иммунитету было легче управится с инфекцией.
По статистике, приблизительно всякий 10-й старший житель Соединенных Штатов испытывает страдания от депрессии. Внутри нее, вне всякого сомнения, мало приятного, но столь широченное ее распространение вынуждает научных работников регулярно задумываться про то, что у депрессии смогут быть свои достоинствы. В противном случае она не бы была так устойчиво «вшита» в наш мозг.
В статье, изданной в журнале Molecular Psychiatry, ее творцы, два североамериканских психиатра, высказывают предположение про то, что в эволюции депрессия и иммунный ответ на инфекцию шли рука об руку.
Про связь между депрессией и воспалительной иммунной реакцией исследователи говорят некоторое количество десятилетий. Знакомо, в частности, что испытывающие страдания от депрессии владеют более «раздражительным» иммунитетом, у них может появиться очаг воспаления даже при отсутствии инфекции. Если взглянуть под другим углом, отличный уровень молекулярных маркеров воспаления не очень нужно есть последствие депрессии. В собственной статье Эндрю Миллер из Университета Эмори и Чарльз Рейзон из Аризонского университета пишут, что мутации, обусловливающие склонность к депрессии, довольно часто оказывают большое влияние не только лишь на психоневрологическое сословие, но также на иммунитет. Творцы делают предложение довольно отважный вывод, что депрессия могла возникнуть как левый продукт эволюционной отладки иммунной системы, однако при всем при этом она очутилась нежданно — негаданно невредной в схватке иммунитета с инфекциями.
Депрессия изменяет наше действие: мы избегаем общества, теряем аппетит, впадаем в апатию, ощущаем неустанную усталость. Но даже это как оказалось весьма между прочим в период болезни: в первую очередь, так все ресурсы расходуются лишь на иммунный ответ, а не на постороннюю активность, а так же, мы меньше рассеиваем заразу вокруг себя и меньше приобретаем новейших порций патогена. В то время, когда еще не было эффективных медицинских препаратов, депрессия вполне могла спасти человека от гибели в происшествие инфекционного недомогания — благодаря коррекции действия страдающего. Эта теория не по наслышке поясняет и то, почему стресс считается одной из главнейших причин депрессии. Стресс иллюстрирует конфликтную ситуацию, какая у людских предков с легкостью могла перерасти в драку. Драка — это неизбежные раны, а раны — это инфекция. Так что, удается, стресс заранее готовит организм к тому, что ему доведется в будущем потрафить своему иммунитету и могуче урезать активность.
И даже повреждения сна, каковые наблюдаются как при депрессии, так и при усиленном воспалительном ответе, тоже не по наслышке складываются в рассматриваемую теорию: в период болезни хищник с легкостью может настигнуть страдающего, в следствии этого весомо отыскать его первейшим. А дабы его своевременно отыскать, полезно больше бодрствовать.
Гипотеза эта, само собой, настоятельно просит проверки, но раз она подтвердится, то, вполне вероятно, депрессию и аутоиммунные
недомогания станет возможно лечить одними и этими же препаратами.
